Как лежу я, молодец, под Сарынь-горою,
А ногами резвыми — у Усы-реки.
Придавили груди мне крышкой гробовою,
Заковали рученьки медные замки.
Каждой чёрной полночью проползают змеи,
Припадают к векам мне и сосут до дня…
А и землю-матушку я просить не смею —
Отогнать змеёнышей и принять меня.
Лишь тогда, как исстари, от Москвы Престольной
До степного Яика грянет мой Ясак —
Поднимусь я, старище, вольный иль невольный,
Да пойду гулять по водам я — матёрый казак.
Две змеи заклятые к векам присосутся
И за мной потянутся чёрной полосой…
По горам, над реками города займутся,
И година лютая будет мне сестрой.
Пронесутся знаменья красными столбами,
По земле протянется огненная верфь,
И придут Алаписы с песьими главами,
И в полях младенчики поползут, как червь.
Задымятся кровию все леса и реки,
На проклятых торжищах сотворится блуд…
Мне тогда змеёныши приподнимут веки:
И узнают Разина. И начнётся суд.