Первый Куплет:
Давай!
Я вылез на район и ушел в тень. 42/37, Эй!
Сына, лицом вниз и на счет вверх.
Сына, не робей, шли в обе соплей, что б съел!
Среди муторных плит, аллей жег день.
Некто мертвый Фил здесь помочь смог мне.
Че-то дымит и шумит, тянет смок вверх.
Я заготовил воли, пари, что б здесь.
Я как полтора быка.
Папе хочется палить доморощенный бекон.
Бью на дурака, lucky punch, зубы в кулаках.
В дорогих мехах не щеголял, но приму легко.
Крокодил не хам,
Но в годы черни натолкал, народил греха.
И все зачем-то проебал по пьяни средь кутил и хамов.
Чтобы пожалеть потом об этом тут наверняка.
Не смотри так грустно, ма.
В моих словах отнюдь не пусто, ма.
Я докажу, это искусство, ма.
Я поднимусь, бьюсь об заклад, клянусь те, ма.
Припев:
Я такой же, как и все они.
Жизнь были в пыли, жизнь были в пыли.
Увы, но все вы пали в омут, всплыть не смогли.
Я такой же, как и все они.
Жизнь были в пыли, жизнь были в пыли.
Нам нужен подъем с глубины.
Второй Куплет:
Мой менталитет сидит под кожей точно партак.
Режь хоть розой, сука, только лишь оставь шрам там.
Я с тех самых улиц, где мало помогал нал, пап.
Если ватокат бл*дь, дрянь, гад — сам-сам.
О, районы мои мрачные в пять этажей.
Сколько воды утекло, по стоку за годы? О, брат — эта жизнь.
Столько мы были зелеными! Вымахали, дядь, с малышей!
Шрамы на щщах, братья сидят, дрянь на душе.
Солдат заныкал на майк, подавай патроны, брат.
Ты либо ру лови, голова.
Тут всё где-то возле фонари не горят.
Чтобы дила прятал дозы конопли в коробах.
Безо всяких шуток, мила, колорит — это я.
Я взял майк — уже угроза, будто карабин в головах.
В моем тридевятом Алладин не летал.
42/37 крокодил на битах! (Бря!)
Так пусть гремят мои песни на улице.
Пусть у моих бесов всё сбудется,
Кто потерял всё, но не сгорбился.
И солнце светит ведь, если не жмуриться!
Припев:
Я такой же, как и все они.
Жизнь были в пыли, жизнь были в пыли.
Увы, но все вы пали в омут, всплыть не смогли.
Я такой же, как и все они.
Жизнь были в пыли, жизнь были в пыли.
Нам нужен подъем с глубины.