Удары сердца твердят мне, что я не убит,
Сквозь обожженные веки я вижу рассвет.
Я открываю глаза — предо мною стоит,
Великий Ужас, которому имени нет.
Они пришли, как лавина, как черный поток,
Они нас просто смели, и втоптали нас в грязь.
Все наши стяги и вымпелы вбиты в песок,
Они разрушили все, они убили всех нас…
Они пришли, как лавина, как черный поток,
Они нас просто смели, и втоптали нас в грязь.
Все наши стяги и вымпелы вбиты в песок,
Они разрушили все, они убили всех нас!
И можно тихо сползти по горелой стерне,
И у реки срезав лодку пытаться бежать.
И быть единственным выжившим в этой войне,
Но я плюю им в лицо, я говорю себе: «Встать!»
Удары сердца твердят мне, что я не убит,
Сквозь обожженные веки я вижу рассвет.
Я открываю глаза — предо мною стоит,
Великий Ужас, которому имени нет.
Я вижу Тень, вижу пепел и мертвый гранит,
Я вижу то, что здесь нечего больше беречь.
Но я опять поднимаю изрубленный щит,
И вырываю из ножен бессмысленный меч.
Последний воин мертвой земли…
Я знаю то, что со мной в этот день не умрет,
Нет ни единой возможности их победить.
Но им нет права на то, чтобы видеть восход,
У них вообще нет права на то, чтобы жить.
И я трублю в мой расколотый рог боевой,
Я поднимаю в атаку погибшую рать,
И я кричу им — «Вперед!», я кричу им — «За мной!»
Раз не осталось живых, значит мертвые — встать!
Последний воин мертвой земли…